Работа фотограф журналист вакансии фотограф журналист в Москве. Вакансия фотограф журналист от прямого работодателя в Москве объявления о работе фотограф журналист Москва, вакансии кадровых агентств в Москве, ищу работу фотограф журналист через агентства по подбору персонала и от прямых работодателей, вакансии фотограф журналист с опытом работы и без опыта работы. Сайт объявлений о подработке и работе авито Москва работа вакансии фотограф журналист от прямых работодателей.

Работа в Москве фотограф журналист

Сайт работа авито Москва работа свежие вакансии фотограф журналист. На нашем сайте можно найти высокооплачиваемую работу фотограф журналист. Ищите работу фотограф журналист в Москве, просматривайте вакансии на нашем сайте работы - агрегаторе вакансий в Москве.

Авито вакансии Москва

Работа фотограф журналист на сайте в Москве, вакансии фотограф журналист от прямых работодателей Москва. Вакансии в Москве без опыта работы и высокооплачиваемые с опытом работы. Вакансии фотограф журналист для женщин.

Полиция задерживает шеф-редактора фотослужбы агентства Reuters в России и странах СНГ Григория Дукора во время народного схода на Манежной площади в поддержку Алексея Навального
Фото: Антон Новодережкин / ИТАР-ТАСС

3 октября Мурманский суд предъявил официальные обвинения в пиратстве фотографу Денису Синякову, освещавшему акцию Greenpeace у нефтедобывающей платформы «Приразломная». Арест Синякова вызвал возмущение в среде журналистов, протестующих против нарушения властями закона о СМИ, который защищает корреспондентов от преследования при исполнении ими профессиональных обязанностей. Несмотря на то, что Синяков работал по редакционному заданию «Ленты.ру» и даже успел сделать фоторепортаж с «Приразломной», он оказался в уязвимом положении именно из-за своего статуса свободного фотографа, не состоящего в штате ни одного СМИ.

Хотя закон о СМИ приравнивает штатных журналистов к внештатным, если те находятся при исполнении редакционного задания, на практике права последних в России часто нарушаются. «Лента.ру» побеседовала со свободными фотографами, лауреатами международных премий, и руководителями фотослужб крупных агентств об особенностях работы стрингеров, трудностях, которые влечет за собой их независимое положение, а также способах помочь корреспонденту, попавшему в беду.

Дмитрий Костюков, фотожурналист

Лауреат премий Фонда Развития Фотожурналистики, The Best of Photojournalism и Sport Russia Award; сотрудничает с The New York Times, Liberation, «Русским репортером», GEO, GQ, «Вокруг света»

Раньше я работал все время в штате, сначала в «Коммерсанте», потом в Agence France-Presse. Но штат всегда ограничивает твою свободу, и ты делаешь то, что нужно редакции, а не то, что интересно тебе. К тому же большинство журналов не имеют штата фотографов, и работать с ними можно, только будучи фрилансером. Журналы же - это всегда творческий рост, потому что там вы публикуете не одну фотографию, а историю. Разница приблизительно как в текстах между новостной заметкой и статьей.

Конечно, работа фрилансером ставит фотографа в более уязвимое положение. Надо часто биться за права: русские журналы почему-то всегда хотят эксклюзивные права на съемку. Это невозможно, потому что в таком случае ваш архив не будет принадлежать вам, а архив - самое ценное, что есть у фотографа. Потом, если вы фрилансер, вы сами несете все расходы на аппаратуру, простои, страховку. И когда с вами что-то случается, вы не знаете, кто за вас заступится, потому что вы работаете с пятью разными изданиями. Здесь все строится на человеческих отношениях: одни редакторы начинают сразу за тебя бороться, другие делают вид, что они тебя первый раз в жизни видят.

Полтора месяца назад у меня была такая же ситуация, как у Дениса: меня избили, когда я делал репортаж об участницах движения Femen. У нас забрали телефоны, арестовали , увезли в тюрьму и полностью игнорировали то, что я журналист. На мое счастье, «Русский репортер» и The New York Times заступились за меня: они звонили в посольство и УВД, в котором я находился, писали письма. О моем аресте начали говорить все СМИ, поднялся большой шум. Я не знаю, в какой-то степени и что из этого помогло, но если бы все молчали, то неизвестно, чем бы это закончилось. Юрист же на Украине, как и у нас, не всегда может помочь, потому что судье говорят одно, он кивает головой, а выносит решение, как будто ничего не слышал.

Когда ты работаешь с западными СМИ, ты ощущаешь гораздо большую поддержку - ты знаешь сумму, которую получат твои родственники, если тебя убьют. В российских СМИ, когда ты поднимаешь этот вопрос, тебе говорят: «Ой, давай не будем об этом говорить»? Когда же ты пытаешься как фрилансер внести этот пункт в свой договор, это вызывает массу проблем. Это надо решать на уровне издателя, а фоторедактор, у которого не самые сильные позиции в редакции, просто боится прийти к издателю и сказать: «Надо договор заключить с человеком, потому что мы несем за него ответственность».

Меня расстраивает то, что у нас в стране практически нет ни одного официального документа, подтверждающего, что ты журналист. Все пресс-карты - это внутренние документы, выданные редакцией, с точки зрения закона на них можно просто наплевать. Карьера журналистов, фотографов в том числе, часто развивается так: вы начинаете как фрилансер, потом работаете как штатный сотрудник, а потом опять становитесь фрилансером, только между первым видом фриланса и вторым - гигантская разница. И поэтому я понимаю людей, которые говорят, что им непонятно: фрилансер - он профессиональный корреспондент или непрофессиональный? Другое дело, когда у вас есть документ, подтверждающий, что вы - журналист.

Фото: Валентин Огиренко / Reuters

Когда задерживают фотожурналистов, на них часто давят, чтобы они сливали информацию. Много лет назад мы с Денисом стали свидетелями акции во время выборов, нас задержали и сказали: «Мы сейчас сделаем вас соучастниками, если вы не отдадите флешки, чтобы мы использовали ваши фотографии как доказательство вины». Но у журналиста есть законное право на неразглашение информации. Попытки пренебречь им - это норма только для тоталитарных режимов, сохранившаяся, у нас, видимо, по инерции. И еще часто говорят: «Если вы знали, что это будет происходить, почему вы не предупредили нас?» Почему мы должны предупреждать? Мы абсолютно нейтральны, хотя этому часто не верят. Мы знаем информацию, но мы ее никому не даем - ни одним, ни другим.

Меня еще очень интересует момент, почему никто не говорит, что Денис снимал для «Газпрома», на Ямал от них ездил? Это почему-то никого не смущает. У фрилансера могут быть коммерческие съемки, могут быть чисто журналистские поездки. Некоторые люди говорят: не надо с активистами ездить, будьте со стороны. Но тогда мы получим картинку, которая была при советской власти: официоз, съемки выступлений лиц на трибуне и доярки.

Нельзя сделать репортаж про Greenpeace, не пообщавшись с этими людьми. Многим кажется, что когда журналист проникает в некое сообщество, он как бы меняет свою профессию. Но это не так. У фотографа может быть своя позиция, но это не означает, что он не журналист. Когда Денис делает фотографии «Приразломной», он же не пишет, что это фотографии, сделанные для Газпрома, он пишет «Денис Синяков / Greenpeace». И вы, как читатель, вправе делать свои выводы.

То, что происходит сейчас с Денисом, с Робом Хорнстрой, которому не дали визу в Россию, - это звенья одной гребаной цепи. На акциях обычно фотографов и операторов бьют первыми, потому что заметно, что они журналисты. Но давление на психологическом уровне мы испытываем в меньшей степени, чем пишущие журналисты. Сейчас же оно дошло и до нас. И это очень плохо, поскольку мы последнее звено. С телевидением это произошло давно, с пишущими журналистами это происходит в последние годы, а теперь уже добрались до фотожурналистов.

Сергей Пономарев, фотожурналист

Лауреат премии International Photography Awards; сотрудничает с The New York Times, International Herald Tribune, Liberacion, Le Monde, The Washington Post, «Лентой.ру»

Я стал фрилансером после восьми лет работы в московском офисе Associated Press - с этого момента не прошло еще и года. Фрилансеров сейчас становится все больше, потому что люди больше верят себе, чем заказчикам, да и рабочее время спланировать можно эффективнее. К тому же работу сейчас можно устроить так, чтобы все зависело только от тебя - от заказа гостиницы до выбора клиентов. Издания, со своей стороны, стараются избавиться от обузы в виде штатных фотографов, потому что количество полезного времени, за которое им платят, минимально.

Фрилансеры получают деньги либо в виде грантов, либо выполняют заказы журналов и газет, которых становится все меньше. Они также могут продавать свои снимки через агентства или участвовать в конкурсах. Работа фрилансера идет нон-стоп - ты снимаешь, в свободное время обрабатываешь снимки, рассылаешь их заказчикам, следишь за всеми конкурсами и грантами. Все приходится делать самому, чтобы оставаться на плаву.

Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости

Проблема заключается в том, что в России статус фрилансера никак не узаконен (формально 52-я статья закона о СМИ говорит , что профессиональный статус журналиста распространяется на внештатных авторов при выполнении ими поручений редакции ). Я зарегистрирован как индивидуальный предприниматель, но меня, соответственно, не защищает закон о СМИ. У нас считается, что журналист должен где-то работать и у него должна быть трудовая книжка. Это идет вразрез со всеми понятиями о журналистике в мире. Только в нашей стране удостоверение журналиста выдается редакцией - во всем мире оно выдается профсоюзом журналистов. В лице союза у тебя есть защита, поддержка или осуждение коллег и, собственно, легитимизация журналистского статуса.

Только в России от тебя требуют бумажками и штампами специально доказывать, что ты журналист - везде в мире достаточно устных объяснений. К тому же фрилансеров здесь не везде пускают - я, к примеру, так и не смог официально попасть ни на один из рейдов по московским рынкам. Я звонил в ГУВД, говорил, что я фотограф-фрилансер, а они предлагали мне найти какое-то издание, которое бы за меня поручилось. Но я не хотел аккредитовываться - тогда бы издание могло претендовать на мои снимки. Так я смог бы показать только часть истории, а история с мигрантами - очень сложная, она должна быть освещена со всех сторон.

Случай с Денисом Синяковым - это опасный прецедент. Я знаю, что он любит тему активистов, но я бы почувствовал его личную заинтересованность, если бы он пытался их приукрасить, сделать их героями. Но в данном случае его снимки, наоборот, их даже порочат. Синяков абсолютно объективно показывал, что есть люди, которые живут так. А когда его задержали и он заявил, что он журналист, на его слова никто не обратил внимание. Это не тревожный звоночек, это рында: к нашим словам никто не прислушивается.

Я думаю, многие журналисты сейчас задумываются, как быть дальше в условиях, когда забрать могут любого репортера, освещающего сомнительную с точки зрения закона акцию. Я надеюсь, что прокремлевские репортеры тоже понимают, что они в какой-то момент могут попасть под раздачу, и телефонным правом здесь не отделаешься. Нам всем нужно создавать легитимный орган, который бы защищал права журналистов. Сейчас же мы оказываемся ничем не защищены.

Роб Хорнстра, фотодокументалист

Вместе с журналистом Арнольдом ван Брюггеном сделал «Проект Сочи» ; лауреат World Press Photo

Я работаю фрилансером, потому что мне нравится самому выбирать темы, которые мне интересны - я люблю долгие проекты и глубокие истории, которые я могу представлять так, как мне хочется. При этом я не считаю себя журналистом, поскольку я не так сильно завишу от новостной повестки. Я, скорее, документалист.

Конечно, я сотрудничаю с некоторыми изданиями. В России, к примеру, мы работали по журналистской визе от голландского журнала Vrij Nederland. Мы иногда публикуем там фотоистории, а они в ответ дают нам возможность работать в России. Сейчас мы тоже пытались попасть в Россию по их аккредитации. Когда нам отказали в журналистской визе, некоторые люди, даже чиновники, предлагали нам подать документы на культурную или туристическую визу. Но мы хотим продолжать работать, и не принимаем временного решения проблемы.

Мы стараемся все делать очень четко и открыто - это единственный способ работать на Северном Кавказе. Чтобы предотвратить возможные проблемы, мы всегда просим разрешения на то, чтобы что-то сделать, и стараемся не нарушать закон. Мы предупреждаем правительство каждой северокавказской республики перед въездом, сообщаем, кто мы и с какой целью прибыли. Если нам запрещают куда-то ехать, мы туда не едем. Мы работаем в открытую, поэтому не боимся задержаний - нам нечего скрывать.

Нас несколько раз задерживали на Северном Кавказе, и если бы у нас не было всех официальных бумаг, подтверждающих наше право работать там журналистами, нас бы немедленно отправили домой. У иностранных журналистов, которые хотят поехать на Северный Кавказ, должно быть все идеально с бумагами: журналистская виза, аккредитация МИДа.

Мы никогда не обращались за помощью к редакции Vrij Nederland, если нас задерживали. В таких случаях мы всегда сразу пишем в социальные сети - так весь мир сразу узнает, что мы арестованы. Мне кажется, это один из лучших способов для фрилансеров защитить себя. К помощи посольства нам пришлось обратиться только однажды - когда в последний раз нас арестовали в Северной Осетии и отправили под суд, и нам нужна была юридическая поддержка.

Журналисты, которые снимают там, где запрещено, или освещают незаконные акции, делают важное дело. Я ими искренне восхищаюсь, но я бы не смог так работать. При этом освещать незаконные акции - всегда опасно, и журналисты должны оценивать возможные последствия. А правительство, с другой стороны, должно понимать, что свободная журналистика - это часть демократии. Если ты постоянно задерживаешь журналистов по мелким поводам, ты не можешь называть себя демократом.

В Голландии для защиты прав журналистов существует сильный профессиональный союз. Нашему правительству далеко не всегда нравится то, что делают журналисты, а иногда репортерам приходится даже нарушать закон, чтобы донести какую-то информацию до публики. Поэтому у нас фотокорреспондентов нередко арестовывают и требуют удалить все снимки. И вот тогда за них вступается медиасоюз, который начинает давить на правительство. Этого совершенно нет в России. Здесь, может, и пытаются организовать журналистское лобби, но правительство все равно сильнее, поэтому пока оно может делать все, что хочет.

Юрий Козырев, фотожурналист, один из основателей фотоагентства Noor

Ранее сотрудничал с Los Angeles Times, журналом Time; лауреат премии Visa Pour News, член жюри World Press Photo

У меня есть издания, с которыми я работаю, но чаще всего меня ведут какая-то история или событие. Как только я услышал про Ливию, я принял решение, что поеду туда. Проехать тысячу километров до границы, перейти ее нелегально, войти в город, который захватили повстанцы - это, с точки зрения здравомыслящего человека, ужасно. Но для фотографа быть свидетелем происходящих событий - это его работа. Мы с моими коллегами понимали, что нарушали серьезные законы, но здесь победило нормальное профессиональное любопытство. Подпишется под это издание или нет - вопрос второй, чаще всего сейчас они не хотят, потому что это непредсказуемо и слишком опасно. И идешь ты или нет - каждый решает сам. Но для меня это не аргумент, если меня не отправят - я все равно поеду.

Мы доверяем интуиции, иногда берем на себя риск. Когда я был в Багдаде и стало известно, что его будут бомбить, редакция Time, с которой я работал, сказала: «Выезжай». Российское посольство параллельно пыталось давить на меня через мою маму. Но я решил, что я остаюсь, потому что это был принципиальный момент - быть с иракцами, когда начнут бомбить. А издание потом все-таки поменяло свое решение. Но бывают и грустные истории: Реми Ошлик, фотограф, который был в Сирии, вышел оттуда по просьбе редакции, но на следующий день опять зашел и погиб через три дня. Здесь редакция уже никакой ответственности не могла нести, потому что это был его выбор - вернуться обратно.

Сейчас все меньше отправляют внештатников в горячие точки, потому что это слишком большая ответственность, страховка. Когда была вторая чеченская война, я не мог получить приличный заказ на съемку. Но я уехал в Чечню, зная, что там сидят ребята из Associated Press. Они дали мне возможность у них жить и через них работать, а я отдал им часть фотографий - это была солидарность. А потом через их ленту у тебя появляется вдруг какой-то неожиданный заказчик и работа, о которой ты мечтал. То есть даже если сначала редакция не дает заказов и отказывается тебя отправлять, потом твоим фотографиям все равно найдется применение.

Люди, которые любят фотографию, снимают всегда - неважно, есть у них редакционное задание или нет. И выход за рамки редакционного задания говорит только о профессионализме фотографа, о его желании снять больше. Я никогда не делаю секрет из того, что я журналист. Я имею право снимать то, что происходит. Но в некоторых местах глупо махать журналистским удостоверением или заданием, потому что там стреляют. К тому же удостоверение журналиста фактически не имеет никакого значения во многих странах. На Ближнем Востоке к журналистам принципиально плохо относятся, из-за того что долгое время эти страны были закрытыми и там просто не знали, что есть такая профессия - журналист. Сейчас же там хуже быть американским журналистом, чем шпионом. Поэтому если попался, лучше пошутить и снять напряжение, спокойно ожидая, что будет, а не кричать, что ты репортер.

Фото: Сергей Пятаков / РИА Новости

Мы как-то прилетели в Бахрейн из Ливии и точно знали, что попадем в беду, потому что Бахрейн не принимает журналистов. Пограничники попросили нас оставить все наши камеры на границе, но тогда мы с коллегой сразу же купили маленькие камеры и стали снимать ими. С точки зрения каких-то СМИ, было бы нормально уехать и не рисковать. Но есть издания, которым важно получить эксклюзивные материалы, и они разделяют внутреннее желание фотографов добыть снимок любой ценой. При этом никто никогда человека насильно не отправит снимать войну. Каждый фотограф, который выехал на войну - это доброволец, и он ищет издания, которые разделяют его интересы.

Фоторедакторы готовы к любым неожиданностям, и они доверяют фотографам. Хуже всего, когда фоторедактор говорит военному журналисту: «Что же ты тут не присел, тут не отошел, и лучик солнышка не попал так красиво?» Хороший и правильный фоторедактор в тяжелой ситуации всегда за тебя заступится. Он не спит ночами и думает, как ты там на ослике перебираешься из Таджикистана в Афганистан. Если ты попал в беду, то первым делом ты звонишь не жене, а ему, потому что он разделяет ответственность и начинает подключать все свои контакты и знания, чтобы тебе помочь.

Александр Земляниченко, глава фотослужбы московского бюро Associated Press

Дважды лауреат Пулитцеровской премии за фотографии московского путча 1991 года и танцующего Бориса Ельцина, обладатель World Press Photo

Со свободными фотографами мы работаем редко, и чаще всего это фотографы, работающие не в Москве или других столичных городах - там у нас есть штатные фотографы. Иногда приходится разыскивать авторов через соцсети и приобретать у них уже готовый материал.

Российское законодательство обязывает нас заключать со свободными фотографами договор, но это финансовая сторона дела. Получение пресс-карты - это сложная процедура, и, как правило, она возможна только для штатных фотографов, так как требует соответственного официального оформления. В случаях необходимости мы пишем письма с просьбой аккредитовать фотографа для съемки того или иного мероприятия. Но мы никогда не посылаем свободных фотографов в опасные места, так как не можем обеспечить их безопасность.

Рамки задания для фотокорреспондентов не могут быть жесткими, да и странно было бы это предполагать. Каждый творческий фотограф старается сделать свой материал как можно интереснее - это легко понять, но бывает трудно сделать. Хороший фоторедактор всегда поддержит и будет очень рад свежему взгляду фотографа. В фотографе же обязательна честность, и заключается она в том, чтобы не добывать снимки, а оказаться в нужный момент в нужной точке и с пониманием опытного фотожурналиста отразить событие, не вмешиваясь в его ход.

Фото: Валерий Матыцин / ИТАР-ТАСС

К счастью, в моей практике не было случаев, чтобы фотограф нарушил закон ради того, чтобы добыть какой-то снимок, и, надеюсь, что не будет. Если же он хочет освещать заведомо незаконную акцию, нужно сначала понять, насколько нужна съемка этой акции. Если уж придется снимать, нужно просто делать это разумно, не нарываясь в общении с правоохранительными органами. Помогать фотографам мне, конечно, случалось, и это непростое дело, в таком случае включается все агентство, в одиночку тут не справиться. Например, когда один из фотографов, работавший с нами, оказался подозреваемым в шпионаже.

Анна Шпакова, фотодиректор РИА Новости

Ранее работала главой фотослужбы «Огонька», продюсером специальных проектов журнала «Сноб», арт-директором Leica Akademie в Москве

Мы много работаем со стрингерами, потому что просто не успеваем делать тот объем работ, который мы производим, руками штатных фотокорреспондентов. Или, если мы технически не можем послать человека в командировку за тридевять земель, мы находим человека, находящегося ближе к ситуации.

Фото: Илья Выдревич / РИА Новости

Естественно, у нас есть договорные обязательства со всеми авторами, но в них скорее оговариваются вопросы авторских прав, копирайтов и гонораров. Каких-то отдельных мер по обеспечению безопасности стрингеров мы не предпринимаем. Конечно, мы понимаем, что корреспондент может попасть в какую-то неприятную ситуацию. Но мы и не посылаем стрингеров в горячие точки, только штатных корреспондентов. А так каждый фотограф решает для себя, отправляется он освещать то или иное потенциальное опасное мероприятие или событие.

Пресс-карты мы, как правило, стрингерам не выдаем. Но если мы постоянно работаем со внештатными фотографами, то предоставляем пресс-карты для выполнения отдельных редакционных задач. На случай защиты у стрингеров есть редакционное задание, которое выдается в письменном виде, потому что оно только так имеет юридическую силу. Если фотограф работал по нашему редакционному заданию и оказался в ситуации, которая обернулась непредсказуемым образом, мы первым делом связываемся с органами, которые его задержали, и объясняем им, что он выполнял наше задание. Мы выясняем, что произошло, и принимаем решение - если фотограф не нарушил никаких наших внутренних правил, мы выступаем вместе с ним перед обвинителем и делим 50 на 50 нашу ответственность. Если же фотограф нарушил редакционные правила, ответственность переходит на него.

Насколько я знаю, на зарубежном рынке издания работают со стрингерами так же. Понятно, что прав у стрингеров меньше, чем у штатных журналистов, но каждое издание решает для себя, как поступать в каком случае. На моей памяти - а я работаю в РИА больше года - никаких происшествий со стрингерами не было. Правда, в течение последнего года мы защищали в суде нашего штатного фотографа, хотя иск был связан с его деятельностью до работы в штате нашего агентства.

Елизавета Сурганова

Представляем вниманию читателей лучших фотографов-журналистов России — обладателей престижных мировых премий, творчество которых внесло заметный вклад в развитие отечественной фотожурналистики.

Владимир Вяткин: «Фотография - это не просто набор кадров, это должен быть рассказ о происходящем»

Лауреат международных премий и конкурсов, обладатель более 160 наград, в числе которых: «World Press Photo» (Голландия), «Mother Jones» (США), «Великая стена» (Китай), «Золотой приз» Саддама Хусейна (Ирак), «Серебряная камера» (Россия), звание «Международного Мастера Фотожурналистики» Международной Организации журналистов (IOJ). Фотокорреспондент РИА «Новости», преподаватель факультета журналистики МГУ и Национальной школы телевидения, академик Международной гильдии фотографов СМИ, член Союза журналистов России.

Победитель международных конкурсов: «Интерпрессфото», «Mother Jones Photo Contest» (США), «SSF World Sports Photo Contest» (Япония), «Humanity Photo Award» и «Great Wall» (Китай). В творчестве Владимира Вяткина превалируют общественно-социальные, географические, этнографические темы, а также искусство и спорт.

Игорь Гаврилов : «Чтобы стать хорошим фотографом - снимай, снимай и снимай, и люби это дело»

Призёр многих международных званий и наград, в числе которых - «Золотой Глаз» на «World Press Photo». Сегодня Игорь Гаврилов сотрудничает с изданиями «Time», «Focus», «Русский NewsWeek», является руководителем российского отдела европейского фотоагентства «East news», автором многих книг о фотографии. Принимал участие в проекте «Один день из жизни СССР» и подготовке книги «The Soviet Union tоday» «National Geographic». Главным жанром в своём творчестве Игорь считает аналитический репортаж, а цель работы определяет как «показ правды». Фотограф побывал более чем в 50 стран мира, объездил всю Россию, работая в горячих точках, в том числе - на месте Чернобыльской трагедии.

: «Фотография - это то, как я вижу мир, в тот момент, когда нажимаю на спуск затвора»

Обладатель премии «Золотой Глаз» «World Press Photo». Работал фотокорреспондентом РИА «Новости», обозревателем радио «Голос России» и BBC. В настоящее время - фотокорреспондент агентства «Fly - Nig», член Союза журналистов России, автор документальных фильмов. Большую известность получил его фоторепортаж из Афганистана, который продемонстрировал настоящие боевые действия советских войск.

: «Свои фотографии со временем начинаю любить все больше»

Двукратный лауреат «World Press Photo», обладатель многочисленных наград всемирных фотовыставок и конкурсов. Признанный мастер жанровой фотографии и психологического портрета, сам он называет свою съёмку «Страна и люди». Настоящая слава пришла к Виктору Загумённову после серии фотоочерков и жизни русского Севера.

: «Если вы не видите тот кадр, который вам нужен, значит, его просто здесь не может быть»

Дважды лауреат «Пулитцеровской премии» (за репортаж о московском путче 1991 года и фотографии танцующего на рок-концерте Президента Бориса Ельцина). Фоторепортёр «Associated Press», шеф-фотограф московского бюро, фотограф Кремлёвского пула. Его работы были опубликованы в книге «Владимир Путин. Лучшие фотографии» (2008 год).

: «Трагедия всегда происходит с каким-то конкретным человеком, и, если мир узнает его историю, значит, я хорошо сделал свою работу»

Обладатель большого количества премий: шесть наград «World Press Photo» за снимки из Чечни, Ирака и Беслана; премий «Overseas Press Club Oliver Rebbot» и «Frontline Club» за освещение событий в Ираке; награды «ICP Infinity», премии «Visa d’or News» за свой проект «On Revolution Road» («По дороге революции»); премий «Trophee» и «Public Prize» за проект «Dispatch from Libya». Юрий Козырев - всемирно известный военный фоторепортёр , осветил все основные конфликты в бывшем Советском Союзе, в том числе - две Чеченские войны, падение Талибана, который считает своим долгом «быть там, где новости».

: «За искусство люди платят тогда, когда у них есть всё остальное»

Многократный победитель номинации «Повседневная жизнь» «World Press Photo», обладатель премий «Россия Пресс Фото», «Золотое перо» Санкт-Петербургского Союза журналистов, «Фотограф года» журнала «Огонёк». Сотрудничает с немецким агентством «Фокус», изданиями «Time», «Newsweek», «Liberation», «Washington Post», «The Wall Street Jornal», «Buisness Week», «Известия», «Итоги», «Российская газета».

: «Каждое достоинство имеет свой недостаток. И наоборот»

Призёр наград «World Press Photo», «Bourse de la Ville de Paris» (Франция), «Society of News Design Award of Excellence» (США). Его работы публикуют известные мировые издания: «Geo», «Actuel», «New York Times». Принят в старейшее мировое фотоагентство «Magnum». Большую известность получила его книга «Sightwalk», посвящённая исследованиям специфическим видам света.

: «Самое сокровенное свойство фотографии - в документальности»

Неоднократный призёр «World Press Photo» и «ПрессФотоРоссии», обладатель авторитетного в мире фотографии гранта Юджина Смита «The W. Eugene Smith Memorial Fund». Его проекты «За монастырской стеной», «Святые источники», «Брошенные деревни, позабытые люди» знамениты на весь мир.

: «Никогда не соглашусь работать "папарацци"»

Лауреат «World Press Photo», «PHOTOVISA», «Пресс Фото России», призёр премии «Серебряная Каска», за репортажи о работе спасателей МЧС, победитель конкурса спортивной фотографии «Открой мир спорта». Сотрудничал со всемирно известными изданиями, такими как «Newsweek», «Usa Today», «Men’s Health», «SportWeek», «Foto&Video», «BusinessWeek». Сейчас предпочитает жанр монохромной фотографии и спортивную съёмку.

Петербургский фоторепортер Павел Михайлович Маркин, заслуженный работник культуры РФ, декан факультета фотокорреспондентов имени Ю. А. Гальперина, председатель секции фоторепортеров при СПбСЖ, член президиума Санкт-Петербургской академии журналистики, победитель VIII ежегодного профессионального конкурса журналистского мастерства «Золотое перо» (Гран-при).

Я стопроцентный фотокорреспондент. И был им всю сознательную трудовую жизнь, отработав четверть века в газете «Смена», 10 лет - в еженедельнике «Ленинградский рабочий», три года - в издательском доме «Калейдоскоп». И сегодня продолжаю трудиться специальным фотокорреспондентом газеты «Россия». Хотя поиск главной профессии в жизни, прямо скажем, был долгим. Я успел поработать портным, закройщиком, грузчиком, художником, воспитателем в пионерском лагере, учителем черчения и рисования в школе, завхозом и даже поваром. Но с фотоаппаратом не расставался никогда. Мне кажется, все эти трудовые навыки не пропали зря. Это расширило мои познания во многих областях нашей жизни и косвенно помогает в повседневной работе.

Если театр начинается с вешалки, то фотожурналистика, как бы это ни странно показалось с первого взгляда, с гардероба. Это фотохудожник или мастер рекламной фотографии у себя в студии или на пленере может одеть все, что заблагорассудится. А попробуй фотожурналист на правительственную съемку прийти в рваных джинсах или кожаной ковбойской шляпе (наподобие той, в которых любят щеголять фотомастера Гильдии рекламных фотографов). Боюсь, для осмелившегося на подобный шаг это будет первая и последняя съемка, скажем, в кремлевском пуле.

А представьте подобную картину в театре. Пришел фоторепортер на съемку в привлекающем внимание костюме и во время спектакля начинает дефилировать вдоль сцены в поисках интересного кадра. Спектакль обречен на провал… Все внимание зрителя будет приковано только к репортеру, если его в ту же минуту не выгонят администратор, билетерши или сами зрители. Фоторепортер должен быть незаметен для окружающих. И в то же время постоянно находиться в эпицентре события. Никаких ярких или броских деталей в одежде. Лучше всего для этого подходят черные или серые тона.

Еще долго здесь можно рассуждать об одежде для работы в дождь, снег, в суровый мороз или жару. Причем каждый вариант касается и фотоаппаратуры. Приведу самый простой пример: немыслимо работать, скажем, в Кот-д’Ивуаре с фотоаппаратурой, приобретенной в Москве или Владивостоке. Для этих условий нужен фотоаппарат только в тропическом исполнении… А на полюсе холода фотоаппаратуру перед тем, как забраться в тепло, приходится оставлять на улице, а в помещении снимать второй камерой.

Теперь о фотоаппаратуре. В работе репортера это святое! Это первооснова успешной работы. Да, учиться азам можно и со «Сменой», и с «Зорким», и с «Киевом» (только не с «мыльницей»). А вот профессиональный фотоаппарат должен быть надежным и безотказным. Ни при каком варианте не должно быть сбоя. Наиболее опытные коллеги на самые ответственные съемки всегда берут две камеры. Особенно когда речь идет об экстремальных видах съемки или скоротечных событиях, когда даже некогда поменять объектив.

Сегодня работа фотокорреспондента уже немыслима без знания иностранного языка, а то и двух-трех. Фоторепортер должен быть на ты и с компьютером, и с различными цифровыми технологиями. Фотокорреспондент сегодня - это универсальный солдат, для которого не существует невыполнимых задач. Фотожурналист должен обладать колоссальным запасом знаний в самых различных областях: в политике, экономике, промышленности, сельском хозяйстве, спорте, различных видах искусства… Фотожурналисту приходится работать во многих жанрах: это и портрет, и натюрморт, и пейзаж, и репродукция, и макросъемка, не говоря уже о репортаже. Кроме того, фотожурналисту под силу и художественная фотография (достаточно в качестве примера вспомнить работу фоторепортера Associated Press Дмитрия Ловецкого - ангел Александрийского столпа на фоне луны), и рекламная съемка (например, снимки для различных фирм фотокорреспондента EPA Анатолия Мальцева). А вот чтобы рекламный фотограф или мастер художественной фотографии по заданию редакции смог сделать обычный репортаж из трех кадров с митинга или с заводской площадки - такого не припомню…

Фотожурналистика - это не каста. Фотокорреспондентом может стать любой человек, если у него есть желание и искорка таланта. Важно рассмотреть ее и развить. Но это немыслимо без колоссальной работоспособности, что, к сожалению, все реже и реже я наблюдаю у современной молодежи. «Ни дня без кадра» - это не просто крылатое выражение, а еще одна аксиома в работе фоторепортера. Один из моих учителей постоянно мне говорил: «Павел, когда ложишься спать, положи фотоаппарат под подушку. Вдруг приснится что-то интересное, а камеры под боком нет как нет…»

Стоит только без фотоаппарата выйти из дома, и тут же видишь: вот он, твой несостоявшийся «кадр века». И нельзя идти на репортажную съемку с супругом, с другом. В самый нужный момент он обязательно влезет в кадр. И никакая дрессура здесь не поможет… И с авоськой ходить фотокору противопоказано - руки должны быть всегда свободны для работы с камерой.

Еще одна сверхзадача - нажимать на спусковую кнопку в нужный момент. Это самый таинственный и кульминационный этап создания любой репортажной фотографии . Можно несколько тысяч раз во время футбольного матча или теннисного турнира нажать на спусковую кнопку и ни в одном кадре не будет ни мяча, ни нужных эмоций. Самое главное для фотокорреспондента поймать то самое неповторимое мгновение. Очень важно научиться нажимать спуск в нужный момент. И никакая автоматика здесь не поможет - ни автофокус, ни серийная фотосъемка. Я называю это «предчувствием праздника». Вот когда где-то под солнечным сплетением накатывается чувство - «Нажимай!» - и ты выполняешь внутреннюю команду, ты на коне!

Необходимо также обращать внимание на уникальность, актуальность и новизну запечатленного события. Самый удачный вариант на съемке, когда ты один становишься свидетелем какого-то события. И никто из коллег не дышит в тебе затылок и не умоляет: «Дай снять, подвинься чуть в сторону…» Немаловажны при этом авторская позиция и уровень воздействия при восприятии той или иной фотографии. Очень важно, если фоторепортеру удалось создать какую-то недосказанность в кадре. Когда зрителю или читателю необходимо самому для себя решить: а что же произошло дальше, после создания кадра. И, наконец, «затрагивает ли фотография за живое».

Фотокорреспондент на то и мастер своего дела, что он может выполнить любое задание редакции. Портрет политика, бизнесмена, академика или простого рабочего, популярного актера, пенсионера только тогда станет шедевром, когда репортер смог найти общий язык со своим героем. И только когда портретируемый становится соавтором вашей работы. Это очень сложная задача. Молодежь сегодня великолепно научилась общаться с компьютером, а в разговоре даже между собой, увы, использует минимальный запас слов: «типа», «короче», «блин», «подфартило»…

Фоторепортер, даже самый талантливый, на любой съемке нарушает привычный ход события. С его появлением все запланированное Всевышним начинает протекать уже по другим законам, и задача фотокорреспондента сделать так, чтобы этот урон был минимальным. Здесь и одежда должна быть «маскировочной», и поведение неприметным, и срабатывание затвора аппарата практически неслышным, и приплюсуйте сюда еще добрый десяток нюансов, которые следует учитывать.

Нет, я не перечеркиваю композиционное и ритмическое решения кадра, умение использовать глубину резкости (а это важнейшая «краска в палитре» любого фотомастера) и работы с цветом и светом. Только после того как ты сделал кадр в нужном месте и в нужный момент, можно рассуждать о зрительных центрах, о доминантах и технических «наворотах» (сверхдлинная или очень короткая выдержка, съемка с проводкой, зумирование при длительной выдержке, синхронизация по первой или второй шторке…). Это как само собой разумеющееся, впитанное с молоком матери. Все это вырабатывается в ходе повседневной работы и в обсуждениях своих фотографий с самым разным зрителем.

Конечно же, нельзя забывать о точке съемки - верхняя, нижняя, с уровня глаз… Особенно когда мы оцениваем фоторепортаж или фотоисторию. Но в последнем варианте немаловажно и использование «арсенала» объективов с различным фокусным расстоянием. И формат кадра здесь тоже играет роль. И на какую пленку (или файл) ты снял центральный кадр своей фотоистории - на черно-белую или цветную.

Самое главное достижение сегодняшнего дня - это приход цифровых технологий. Сегодня они позволяют не только моментально проконтролировать качество снимка, но в считанные секунды передать фотоматериал на другой конец земного шара. «Цифра» наступает семимильными шагами. 10 лет назад я был первым в Петербурге фоторепортером, который начинал работать с цифровой камерой. Тогда коллеги смеялись надо мной и утверждали, что никогда не изменят фотопленке.

Но пленка, на мой взгляд, останется навсегда. Особенно черно-белая. Ни один специалист сегодня со стопроцентной гарантией не может сказать, сколько будут храниться файлы на том или ином цифровом носителе. Некоторые диски уже через 10–12 лет начинают «шелушиться», всевозможные накопители вдруг начинают давать сбои. Даже цветные пленки и отпечатки выцветают всего за 15–20 лет. Здесь я всегда вспоминаю фотокорреспондента журнала «Огонек» Николая Ананьева. Еще в начале 1950-х годов он один из первых на берегах Невы начинал осваивать секреты работы на цветных фотоматериалах. К концу жизни у него не было ни одного негатива, ни одного отпечатка: все созданное за полвека бесследно исчезло… Черно-белые же материалы, если они правильно обработаны, хранятся в архивах, музеях и галереях уже более 150 лет.

Фотография - это сильнейший наркотик. Если кто-то на него «подсел», то это уже становится диагнозом. На месте специалистов Министерства среднего и высшего образования я бы ввел предмет «светопись» как обязательный, с первого класса, если не с детского сада. Фотография, если правильно поставить дело, увлекает и становится страстью до последнего вздоха. Сколько можно было бы в этом варианте отвлечь от пагубных привычек наших сыновей и дочерей…

Но это и тяжелейший хлеб. Здесь нужны очень сильные тылы. Не каждому супругу понравится, когда ты работаешь от зари до зари, когда нет выходных, а зачастую и отпуска. И не всякому понятно, когда ты в очередной раз идешь на съемки уникального концерта или спектакля и при этом «не слышишь», что творится в зале или на сцене. Все твое внимание там - в видоискателе, в поисках очередного кадра. И только когда рассматриваешь готовые отпечатки или оцениваешь съемку на экране ноутбука, начинаешь ощущать и переживать увиденное.

И еще один очень важный момент, на который молодежь почему-то не обращает внимания. Фоторепортер должен постоянно творчески подзаряжаться. В привычку должно войти посещение не только новых фотовыставок, но и самых различных музеев и вернисажей. Везде, в любом произведении искусства, даже самом авангардном или футуристическом, можно найти толчок к чему-то новому в своем творчестве. Нет, я не призываю кому-то подражать. Поэтому постоянно твержу своим студентам прозорливое четверостишие Владимира Маяковского:

Дорогие поэты московские,

Я вам заявляю любя,

Не делайте под Маяковского,

А делайте под себя.

Самая высокая оценка лично для меня, когда кто-то из коллег узнает мои работы, «замаскированные» литературным псевдонимом. Да, на первых порах учебы можно дать несколько заданий по созданию фоторабот в подражание великим фотомастерам. Но не более того. Повседневно изучать творчество величайших фотомастеров всего мира (сегодня это стало гораздо проще с помощью Internet) - это одно, а поиск своего собственного изобразительного языка - это уже сверхзадача в учебном процессе.

Сегодня интерес к профессии фотожурналиста возрос. Особенно это заметно в последние годы (ведь деканом фотофакультета я работаю уже без малого четверть века). Каждый год мы принимаем 150 абитуриентов на первый курс. А самое странное в этой истории, что большинство желающих сегодня - девушки. Пока я не могу найти объяснения этому феномену. Совсем еще недавно на слуху в нашем профессиональном цехе было только одно имя - Майя Скурихина. А сейчас их сотни, если не тысячи представительниц прекрасной половины человечества. Причем очень талантливых. Достаточно назвать несколько наших выпускниц: Александра Деменкова («Лучший фотокорреспондент 2006 года»), Аня Майсюк, Татьяна Котова, Елена Бледных, Ольга Миркина (неоднократные победители всевозможных фотоконкурсов), Мадина Астахова (призер I Международного фотоконкурса имени Карла Буллы), рекламный фотограф Светлана Петрова, бильд-редактор газеты «Нью-Йорк Таймс» Людмила Кудинова. А какие у нас преподаватели: бильд-редактор газеты «Деловой Петербург» Анна Федотова, бессменный куратор и организатор всевозможных фотопроектов Солмаз Гусейнова!

Вы, конечно, сразу спросите, а зачем, к примеру, Санкт-Петербургу такое количество фоторепортеров каждый год. Но все дело в том, что уже к концу первого года обучения у нас в лучшем случае «выживает» половина студентов, а к окончанию факультета их остается и того меньше. В конце концов, в большую фотожурналистику приходят только пять-десять выпускников (Сергей Максимишин, Анатолий Мальцев, Замир Усманов, Дмитрий Соколов, Александр Николаев, Евгений Асмолов, Сергей Куликов, Елена Пальм). Большинство остаются отличными фотохудожниками (Евгений Раскопов, Дмитрий Конрадт, Марианна Мельникова, Дмитрий Горячев) или рекламными фотографами (Светлана Петрова, Игорь Смольников). Иные уходят в тележурналистику (Дмитрий Запольский, Игорь Ленкин), а кто-то находит себя в качестве главных редакторов (Николай Донсков, Юрий Сунцов). Хотя на факультете пока нет кафедры бильд-редакторов, но наши выпускники заполняют и эту нишу.

В первую очередь не выдерживают «говоруны» - специалисты-энциклопедисты, которые знают все и обо всем, но когда дело доходит до конкретного задания или экспресс-съемки, они тут же находят тысячи причин, чтобы не выполнить учебное задание. Уходят люди необязательные, непунктуальные и жадные. Эти три качества неприемлемы в фотожурналистике. Попробуй фотожурналист опоздать, скажем, на спуск нового корабля. Что он сможет снять? Как он будет оправдываться в редакции? Раз не выполнил ты задание, два, и с вами тут же расстанутся.

А жадность при чем, спросите вы? Жадность эта особого рода. Пришел молодой фотожурналист на премьеру спектакля, хорошо поработал, а на следующий день возвращается в труппу и начинает… продавать свои фотографии артистам. С полной ответственностью могу сказать, что на следующую премьеру его вряд ли пригласят, какими бы гениальными его фотографии ни были. Очень многое в работе репортера значат связи, которые нарабатываются десятилетиями.

Очень большую роль в учебном процессе играет и само общение между студентами. Это сообщество по интересам. Люди знакомятся, обмениваются опытом и знаниями, становятся коллегами, друзьями (и даже супругами). Окончив факультет, они уже не могут существовать без этой ауры, и вновь и вновь приходят на практические занятия, на зачеты, лекции, мастер-классы, на фотовыставки, фотоконкурсы, а то и на экспресс-съемки, чтобы еще и еще раз потягаться в мастерстве с более юными коллегами.

В конце мастер-класса хочется пожелать будущим фотокорреспондентам, и особенно молодым, только одного: ни дня без съемки! И самое главное, чтобы у каждого из вас был свой творческий почерк, чтобы ваши снимки были узнаваемы и каждый специалист мог сказать: это снял великий Иванов, Смирнов или Сидоров.